«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

Так что вперед, делай ставку.

Флетчер облизал губы. Головная боль понемногу возвращалась. Когда через некоторое время голос снова зазвучал, было ясно, что собеседники сменили тему.

– Хорошо. Эмбрион-Корис быстро растет. Через два месяца он станет жизнеспособным. Как-нибудь найди время встретиться с его матерью. Она приходила в инкубатор каждую неделю, пока ее не отправили изучать погоду на полюсе. Но у меня правда нет времени, Корис, – нужно позаботиться о Даки. Удачи тебе, парень.

Щелк.

Флетчер пошел в кухню, отыскал бутылку дешевого виски и жадно припал к ней губами. Он наклонился и медленно провел рукой по прохладной зеленой плитке за кухонной раковиной. Поверхность была твердой и знакомой. Почему-то от этого стало еще хуже. Ведь когда случается землетрясение, ожидаешь чего-то необычного. А не твердой почвы под ногами.

Президент Браунинг!..

Пятнадцать штук за акции «Трансстил»!..

Где же этот Корис… и когда?

Когда Флетчер добрался до работы, он все еще был слегка пьян, однако прибегать к помощи таинственного лекарства не хотелось. Алкоголь помог ему отгородиться от стресса. Он занялся макетами, но почти ничего не сделал. Время незаметно пролетело мимо. Наконец в кабинет, на ходу надевая нелепую маленькую шляпку, зашла Синтия Дейл и с удивлением воззрилась на Флетчера.

– Джерри, ты работаешь как вол. Домой не собираешься?

– Не могу. Я фелкал соркинов.

– А ты их содовой разбавь, – предложила Синтия.

Он хлопнул руками о стол и осоловело воззрился на нее.

– Содовой нету. У меня в ящике бутылка… Выпьешь?

– Чистого виски? Нет уж, спасибочки.

– Тогда выходи за меня. Мы сможем вместе навещать эмбрион-Флетчера каждое воскресенье.

– Так, я все поняла.

Синтия безапелляционно вытащила Флетчера из кресла, надела на него шляпу и поволокла к лифту.

– Тебе нужно что-то по-настоящему действенное. Выбирай между выпивкой и турецкой баней. Если выберешь баню, лишишься моего общества.

– Видишь ли… – с трудом подбирая слова, начал Флетчер. Губы его замерзли, язык еле шевелился. – Доктор Сотель взорвался. И вся его семья тоже. Мертвей мертвых. А у меня в кармане формула. Я убийца.

Он продолжал распространяться на эту тему за большой порцией виски. Опытный в таких делах бармен подал к выпивке палочку лакрицы, и в голове у Флетчера прояснилось. Синтия выплыла из туманной дымки и снова стала собой – милой и невозмутимой девушкой.

– Так что я сегодня еще раз позвонил в телефонную компанию, – объяснял Флетчер. – Там сказали, все в порядке. По крайней мере, они не смогли обнаружить ничего такого.

– Значит, это розыгрыш.

– Доктор Сотель, если бы его удалось собрать из кусочков, с тобой бы не согласился. – Флетчер прикурил сигарету и той же спичкой поджег клочок бумаги, где была записана формула. – Это уравнение… Я боюсь хранить его. Голос сказал, что оно может быть небезопасно, если выпустить его из-под контроля, но он так и не объяснил, как его контролировать.

– Он?

– Ну да. Этакий коротышка с огромной, как арбуз, головой. Из будущего. Я все понял. Это профессор, и он посылает студентов в прошлое на практику.

– Ага, и снабжает их переносным телефоном.

– Нет, обычным телефоном. Им надо держать все в секрете. Так что они тайком подсоединяются к нашим телефонным линиям – логично? Вызов попадает точно к адресату. Но крибы сместились. И каким-то образом провода пересеклись. Теперь я могу слышать часть разговора. Голос. Но я не слышу Кориса.

– Ты напился. Не верю ни единому слову, – заявила Синтия, однако в глазах ее промелькнуло беспокойство.

– Корис, – продолжал Флетчер, – живет в том времени, когда некто Браунинг стремится стать президентом. И этот Браунинг будет президентом. Отсюда и нестыковка с «Трансстил». Корис сейчас в нашем будущем. Не знаю в каком. В шестидесятых годах, в семидесятых, может, еще позже. Ты знаешь политика по имени Браунинг?

– Я знаю поэта по имени Браунинг. Но он жил в прошлом.

– Да. Он рисовал герцогинь… Так что же мне делать?

– Сменить номер.

– Может… Слушай, Синтия, мне страшно делать что-либо и страшно ничего не делать. У меня прямая связь с будущим. Никогда раньше такого не случалось. Это таит в себе чудесные возможности. Я мог бы заработать миллион баксов, написать книгу или еще что-нибудь в таком духе.

– Запатентуй свое чудо-средство от похмелья.

– Но возможности ограниченны. Я не могу задавать вопросы, только слышу Голос. И не могу обнаружить Кориса, потому что он тоже в будущем. Будь я трезвым, я бы так не рассуждал – мешал бы скептицизм. Но почему мне не верить в Кориса и Голос? Ведь могу же я, например, видеть, что вот там, на потолке, отклеились обои.

– Это субъективно, – заметила Синтия.

– Но что же мне делать?

Девушка покрутила в руках бокал:

– Если бы я тебе верила – а я, разумеется, не верю, – то упомянула бы о последствиях, которые логически вытекают из того, что ты рассказал. Как копирайтер, я знаю правила эффектных и неотвратимых развязок. Возможно, Голос узнает, что ты подслушиваешь, и заставит трубку забиться тебе в горло и задушить тебя.

– Ох! – скривился Флетчер.

– А еще он может послать Кориса убить тебя… или эмбрион-Кориса.

– Но я ничего не сделал!

– Ну… – протянула Синтия. – Есть еще один вариант. В тысяча девятьсот шестидесятом Голос позвонит тебе, а Корис – это твое будущее имя.

– Ненавижу парадоксы, – решительно заявил Флетчер. – Это не бред. К сожалению. Тогда бы я знал, как поступить. Но в жизни просто идешь на ощупь и не можешь ни в чем быть уверенным. У меня нет оборудования, чтобы подслушивать телефонные звонки из будущего.

Глаза Синтии загорелись.

– А может, ты и есть Корис – просто ты потерял память! И Голос действительно обращается к тебе, хотя ты этого и не знаешь.

– Успокойся. Прекрати. Завтра утром мне снова позвонят…

– Не бери трубку.

– Ха! – презрительно фыркнул Флетчер, и разговор на некоторое время застопорился.

– Видишь ли, – снова начал он, – я так понимаю, мы исходим из того, что будущее вполне определено, хотя бы теоретически. Мы предполагаем, что в будущем будут всякие супермашины, но понимаем, что появятся они не вдруг. И, сталкиваясь с проявлением будущего, мы шарахаемся от него.

– Ты боишься?

– Очень боюсь, – признался Флетчер. – Соблазн слишком велик. Я могу подслушать какое-нибудь уравнение, опробовать его на практике и превратиться в каплю протоплазмы. Тут чересчур много неизвестных. И я не собираюсь рисковать жизнью.

– И?

– Я не хочу совать свой нос куда не следует, и только. Золото маленького народца! – Он криво усмехнулся. – Знаю я, до чего доводит такая пожива. Но есть еще один выход. Я не буду принимать ничего из предложенного